Мистеры миллиарды - Страница 131

131

Работа на войну обогатила Говарда Хьюза. Волею случая оказавшись одним из первых в области новейшей военной техники, не пожалев денег для того, чтобы собрать в последние годы под крышей своей компании группу специалистов, он вошел в число наиболее процветающих промышленников страны. Война и сотни миллионов прибылей — это вещи, которые в сегодняшней Америке находятся в связи, прямой и непосредственной.

Бизнесмены и гангстеры

Прибыльное дело — использование новейших открытий для производства оружия. Прибыльное! Но для дельца типа Хьюза почти непосильное. Приходится полагаться на знания и хватку других. Самому, не обремененному даже средним образованием, здесь не разобраться. Потому-то и предпринял Говард Хьюз шаг, заставивший удивленно крякнуть даже привыкших ничему не удивляться старожилов самых темных закоулков делового мира Америки.

Несколько лет назад в глухой предутренний час, когда сон особенно крепок, на запасном пути железнодорожной станции города Лас-Вегас остановился специальный поезд, состоявший из локомотива и трех салон-вагонов с зеркальными стеклами. Пятеро дюжих молодцев бережно вывели из вагона нахохлившегося как сыч пожилого мужчину с черной, с проседью бородкой, посадили его в подъехавший прямо к вагону темный, с зашторенными стеклами автомобиль, и машина умчалась, петляя по пустынным в этот час улицам Лас-Вегаса.

Здесь нам придется сделать некоторое отступление для того, чтобы рассказать о необычном городе, куда под покровом ночной темноты и нарочитой таинственности явился Говард Хьюз, — а это, как вы догадались, был он, — о порядках и нравах, стяжавших этому отнюдь не райскому уголку Америки славу мрачную и скандальную.

Рисуя этот город, журнал «Ньюсуик» пишет так: «Мало кто приезжает в Лас-Вегас в поисках уединения. Ибо Лас-Вегас — поистине открытый город, город голой пустыни, голых тел и полуобнаженных душ; и в его легендах говорится о мужчинах и женщинах, чья жизнь, более похожая на призрак, проходит под ослепительным сиянием тысяч неоновых солнц».

Пустынные земли Невады на западе Американского континента, горные массивы, бесплодные почвы, удаленность от оживленных путей привели к тому, что цивилизация как-то не очень торопилась осенить своим присутствием эти земли.

Впрочем, некоторые атрибуты современной западной цивилизации не только дали о себе знать и здесь, но даже, более того, расцвели тут особенно пышным цветом. Нет, не промышленностью, не университетами, не театрами славен Лас-Вегас. Не им он обязан своей сомнительной известностью, перешагнувшей американские границы и расползшейся по злачным местам всего капиталистического мира.

Уже несколько десятилетий здесь, в районе, который на географических картах Америки значится под не шибко веселым наименованием — Долина смерти, свили свое гнездо американские гангстеры. Здесь, вдали от больших городов и недреманного ока блюстителей закона, возник крупный центр подпольного бизнеса, который в последние годы стал затмевать славу игорного дома в Монако, вертепа, куда на протяжении вот уже двух веков съезжаются богатые подонки со всего света для того, чтобы пощекотать свои нервы, потешить себя, пресытившихся острыми ощущениями, азартной игры в рулетку.

Сомнительные притоны, куда свозят падшие создания из всех городов Америки, ночные клубы, а главное — казино, где в одну ночь в рулетку можно просадить целое состояние, — вот что стало в Лас-Вегасе главным бизнесом, вот что уже много лет обогащает хозяев этого притона в масштабе целого города. Само слово «Лас-Вегас» стало в Америке синонимом разгула, поставленного на широкую ногу, и азартных игр, организованных по принципам бизнеса. В обществе добропорядочных людей, а также своих начальников солидные американцы предпочитают не поминать вслух название Лас-Вегас и, уж во всяком случае, не хвастать публично своим посещением этого притона зла.

Но Лас-Вегас не просто азарт. Это азарт на потоке. Азарт с применением конвейерной системы выворачивания карманов и объегоривания доверчивых. С этой целью игорные дома используют все: от вполне старомодных ломберных столиков и уже многие десятилетия крутящейся рулетки до новейшей техники в виде хитроумных игорных автоматов.

...Автоматы. Без них нельзя представить себе сегодняшнюю Америку. Им поручают все: производить продукцию и стирать белье, подсчитывать выручку и предсказывать будущее, регулировать уличное движение и торговать сигаретами. И это хорошо. В этом дух времени. Времени умных машин, без которых сегодня ни в безбрежном космосе, ни на грешной земле нашей не обойтись.

Но автомат — это только автомат. Он действует так, как хотят те, кто им управляет, а иногда и зло шутит над ними. Как-то в душный день на одной из нью-йоркских улиц, измученный жаждой, я подошел к новенькому автомату, торговавшему прохладительными напитками. Около него стояли двое: хрупкое создание в анти-юбке и дородный мужчина, преисполненный чувства собственного достоинства настолько, что, несмотря на невероятный зной, он был облачен в черную пару и находился при котелке и зонтике.

Хрупкое создание опустило четвертак в автоматную пасть, после чего он заурчал, из его чрева в неумолимой логической последовательности выскочил сначала бумажный стаканчик, затем в стаканчик этот просыпалось мелкое крошево льда, а потом пенной струей побежала кока-кола. Создание отступило в сторону, и, облизнув пересохшие губы, к автомату приблизился джентльмен с зонтиком, опустивший свою монету. Не знаю, что произошло, — то ли джентльмен не понравился автомату, то ли автомату наскучило однообразие, но строго продуманная логическая последовательность операций сместилась непонятным образом. Не успела монетка звякнуть в железном автоматическом брюхе, как из окошка прямо на мостовую посыпалась ледяная крупа, вслед за ней хлынула, обдав черные брюки и начищенные штиблеты растерявшегося джентльмена, пенная струя кока-колы, а уж потом, словно бы в издевку, выскочил, как чертик из коробки, ярко раскрашенный глянцевый стаканчик. Негодованию обманутого в своих ожиданиях обладателя черной пары и зонтика не было предела. Хрястнув кулаком по автоматному боку и буркнув зло что-то по поводу «этой растреклятой страны, где от автоматов нет жизни живому человеку», он удалился, полный возмущения, стряхивая пену со штанов.

131