Мистеры миллиарды - Страница 31

О, далласская аристократия очень любит искусство, не жалеет на него денег. Правда, увы, не всегда достает времени им пользоваться. В отделе светской хроники одной из далласских газет я прочитал такую подслушанную репортером на одном из знаменитых балов тираду дамы из высшего городского света — жены видного промышленника.

— Ах, дорогая, — говорила она, принимая бокал вина у метрдотеля, мексиканца в белоснежном костюме, обращаясь к своей приятельнице, — у меня совсем нет времени слушать музыку. Представь, душечка, три вечера в неделю я борюсь против коммунизма.

Что требовать от слабого пола? Великосветская пташка, жена далласского промышленника борется против коммунизма три вечера в неделю. Гарольд Хант тратит на это времени значительно больше.

Две встречи

Собственно говоря, сейчас даже трудно сказать, что для Ханта главное—бизнес или политика. Сколотив длиннорукую, оборотистую и опытную команду, поставив в упряжку сыновей и зятьев, он лишь надзирает за делом, строго проверяет доходность своих компаний. Основное же время он делит между политическими интригами и азартной игрой.

Пользуясь техасской терминологией, политический облик его можно нарисовать несколькими словами — «самый реакционный человек в Америке». Печать добавляет к этому еще иногда — «самый опасный человек в Америке». Зоологический мракобес, патологический антикоммунист, воинствующий негрофоб и антисемит, это субъект, для которого определение «первый» еще ни о чем не говорит. Критерий его прост: все, кто не разделяет его убеждений, опасные, как он выражается, «заблуждающиеся», по отношению к которым все методы хороши. Для Ханта нет существенного различия между либералами и коммунистами, активными борцами за мир и просто добропорядочными буржуа, не одобряющими фашистские крайности. Для него, что негритянский лидер Мартин Лютер Кинг, что кумир либеральствующих буржуа Эрл Уоррен, много лет занимавший пост председателя Верховного суда США, — все равно.

Но и это еще не все. По его мнению, Нельсон Рокфеллер — один из пяти братьев-миллиардеров, восседающий в губернаторском кресле штата Нью-Йорк, и Генри Форд II — опасные либералы. Вместо того чтобы использовать миллиарды, накопленные дедами, на то, чтобы давить смутьянов, они виляют. Эти парни, вещает Хант, еще более опасны, чем крайне левые. У Ханта есть и объяснение столь прискорбного «сдвига влево», который, по его словам, наблюдается среди американских богачей везде, кроме Техаса. «Коммунисты подсылают им красных нянь в младенчестве и проводящих коммунистическую линию любовниц, когда промышленники стареют». Это не шутка. В кавычки взяты слова, собственноручно и вполне серьезно написанные техасским миллиардером.

Говорят о скупости Ханта. Это, пожалуй, не вполне точно. Правда, он прижимист до крайности, когда речь идет о бизнесе. Он сам рекламирует свою экономность, рассказывая о ней репортерам и демонстративно отказываясь пользоваться платными автомобильными стоянками. Но он более чем щедр, когда речь идет о финансировании погромных фашистских и полуфашистских организаций и банд.

Прихрамывавший, дергавшийся, как в эпилепсии, доводивший себя на трибуне до исступления и нечистый на руку, Джозеф Маккарти, зловонной кометой мелькнувший в 50-е годы на американском политическом небосклоне, так бы и остался лихоимцем-взяточником и мелким политиканом из штата Висконсин, если бы не дружба, а главное, деньги, которыми одарили его без счета некоторые толстосумы, на первом месте среди которых был Хант. Разглядев в беспринципном крикуне демагога крупного масштаба, Хант сделал тогда ставку на Маккарти. Он произвел с ним операцию, известную многим мальчишкам-сорванцам, которые при помощи незамысловатых манипуляций с соломинкой надувают лягушек. Из их опыта, однако, извечно, что отсутствие чувства меры во время этой жестокой операции приводит к тому, что маленькая лягушка, из которой пытаются сделать крупного зверя, лопается самым жалким образом. Именно так и произошло с Джозефом Маккарти.

Позорный конец бесноватого сенатора, ставшего сначала политическим трупом, а затем умершего от алкоголизма, мало чему научил Ханта, и он по сей день, пользуясь чековой книжкой вместо соломинки, раздувает одну фашиствующую лягушку за другой. Руководитель «Общества Джона Бэрча» прогоревший кондитер Уэлч, далласский земляк Ханта фашиствующий генерал Уокер, шизофренический проповедник, главарь «Христианского крестового похода» Шварц, циклопы и драконы ку-клукс-клана и прочая сволочь, грязной накипью покрывающая американскую политическую арену, в немалой степени обязана поддержке, а главное, деньгам Гарольда Ханта. Погромный лозунг бэрчистов «Лучше быть мертвым, чем красным» вполне отражает его политическое кредо.

Сам он как-то признался, что ежегодно тратит свыше миллиона долларов в качестве субсидий крайне правым организациям. Миллион долларов в год — большие деньги, сумма, ощутимая даже для

Ханта. Но он, не задумываясь, подписывает чеки, в которых стоят четырех- и пятизначные цифры, одаряя ими фашиствующие банды. Нужно ли удивляться тому, что техасский воротила причислен к лику фашистских святых, а имя его с почтением и восторгом произносится в коричневом подполье Америки.

— Какое там подполье, батенька мой, — говорил мне как-то благодушный, склонный пофилософствовать нью-йоркский адвокат, в прошлом активный деятель знаменитой «Тамани-холл» — всемогущей партийной машины демократов в Нью-Йорке, а сейчас вернувшийся к юридическому бизнесу в собственной адвокатской конторе. — Вы, русские, всегда склонны преувеличивать. Для вас, по-моему, не существует оттенков — либо белое, либо черное.