Мистеры миллиарды - Страница 60

Сила характера? Безусловно. Но еще в большей степени неуемное честолюбие, гипертрофированное до степени крайней. Сенат — ступень к власти, к могуществу, к возможности повелевать. И на очереди уже новые планы. Большинство из тех политических обозревателей, сенаторов, посетителей различного рода политических сборищ в американской столице, с которыми мне довелось встречаться, убеждены в том, что Эдвард, так же как его отец и все три покойных брата, преисполнен решимости побывать в роли хозяина Белого дома.

Противников и конкурентов у Эдварда Кеннеди предостаточно. Предрекая схватки, в которых «не будут запрещены никакие приемы» — а каковы они, эти приемы американского политического кетча (борьбы без правил), мы знаем, — вашингтонские завсегдатаи нимало не обманываются показухой. А в ней тоже нет недостатка. Когда только разворачивалась подготовка к предвыборной кампании 1968 года, главными соперниками в демократической партии считались еще не предпринявший внезапного шага с выходом из игры Л. Джонсон и пребывавший в полном здравии Р. Кеннеди. Они вели скрытую, но ожесточенную борьбу между собой. Ко дню 40-летия Роберта Кеннеди, желая, очевидно, продемонстрировать сердечность личных отношений и потому не ограничившись официальными президентскими поздравлениями, чета Джонсонов направила имениннику личное письмо, составленное в подчеркнуто сердечных тонах и начинавшееся интимным «Дорогой Боб!». Людей, хорошо знающих политические нравы Вашингтона, эта елейная ласковость уже тогда заставила насторожиться — неспроста, ох неспроста это «Дорогой Боб!».

Об уровне методов, которые применялись в схватке, можно было судить по попыткам — в основном, конечно, тайным или по крайней мере закулисным, — отзвуки которых улавливались на страницах американской печати весь период от гибели Джона до смерти Роберта. Речь идет о делавшихся попытках столкнуть лбами Роберта и Эдварда, заставив их соперничать за президентский скипетр. Мастера плетения интриг рассчитывали при этом, что фамильная жажда власти и честолюбие, традиции внутрисемейного соперничества могли перевесить братские чувства, а кроме того, исходили из существовавшего с их точки зрения некоторого различия Оттенков в выступлениях братьев в сенате — более жесткая по отношению к политике Вашингтона и партийного руководства позиция Роберта и более осторожная, завуалированная Эдварда.

Соперничество между братьями действительно имело место. Когда внезапно незадолго до того ушедший с поста министра юстиции, уже бравший под прицел Белый дом Роберт решил в качестве подготовки к президентской кампании баллотироваться на пост сенатора от штата Нью-Йорк, Эдвард, который в это время вел борьбу за переизбрание в Массачусетсе, недовольно фыркнул. Важным козырем в избирательной кампании братьев была их мать — Роза Кеннеди. Появление одетой в траур матери убитого президента на предвыборных митингах производило немалый эффект, и избирательная тактика Эдварда отводила Розе Кеннеди значительное место. Узнав о решении брата баллотироваться в Нью-Йорке, Эдвард проворчал: «Бобби придется бороться самому. Наша мать уже занята в моей кампании. Я первым просил ее».

Однако дальше таких распрей дело не шло. Не случайно наиболее серьезные специалисты уже тогда считали расчеты на политическую борьбу между братьями совершенно нереальными.

Журнал «Ньюсуик», резюмируя общее мнение вашингтонских завсегдатаев в те дни, констатировал: «Можно сказать наверняка: они никогда не будут соперничать ради поста, на который Бобби претендует первым, в соответствии с законом клана. Однако старший брат уступил бы Тэдди, если бы пришел к выводу, что у того больше шансов».

Уступать не пришлось. И ныне Эдвард Кеннеди оказался лицом к лицу с судьбой. Но мы забежали вперед. Еще был жив Джон, еще вызывал яростные дискуссии вопрос о том, будет ли наследовать старшему из братьев, когда тот закончит разрешенное конституцией восьмилетие в Белом доме, Роберт, а Эдвард только-только появился в Вашингтоне, возмущая чопорных сенаторов своей непозволительной с их точки зрения молодостью, делавшей его пребывание в сенате вызовом установившимся порядкам.

Правда, и младший из братьев, так же как Роберт, получил от президента ко дню рождения в подарок табакерку с многозначительной надписью: «Эдварду Муру Кеннеди». «И последние станут первыми», — было выгравировано на ней. Что хотел сказать этой библейской строчкой Джон Кеннеди, сейчас гадать трудно, однако вряд ли в те дни он предполагал, что это пророчество сбудется так скоро и последний из братьев окажется первым и пока единственным хранителем огня «клана Кеннеди».

Пять миллионов на зубок мудрости

Став президентом, Джон Кеннеди сказал как-то: «Я занялся политикой потому, что погиб Джо. Точно так же если завтра что-либо случится со мной, то мой брат Бобби будет баллотироваться на мое место. А если умрет Бобби, его заменит Тэдди».

Это известное, ставшее почти каноническим, приводимое всеми биографами Джона Кеннеди его заявление чаще всего трактуется как сказанное полушутливо.

Ко таких шуточек и полушуточек немало в этом семействе. Они, видать, большие шутники.

В кабинете Роберта на письменном столе в серебряной рамке была водружена фотография его старшего сына Дэвида, стоящего у входа в Белый дом. Мальчик внимательно из-под бровей глядит на здание. На снимке надпись, сделанная рукой Джона Кеннеди: «Будущий президент Соединенных Штатов осматривает свои будущие владения».