Мистеры миллиарды - Страница 17


К оглавлению

17

Что способствовало этому? Случай? И он тоже. Счастливый для Гетти случай сделал его сыном миллионера, а не булочника или сапожника. Без миллионов папаши Гетти не было бы миллиардов Гетти-сына. Счастливо для него сложились обстоятельства, когда, зарвавшись в безумном азарте, под тенью надвигающегося банкротства, он вдруг напал на богатейшие нефтяные пласты в Аравийской пустыне.

Ведь могло случиться иначе, и длинный список обанкротившихся бизнесменов пополнился бы еще одним именем.

Но было бы наивно все объяснить лишь слепым счастьем. У всех состоятельных американцев рождаются отпрыски, однако миллиард сколотить удается отнюдь не каждому из них. Удачные сделки совершает не только Гетти. Ральф Дэвис — его конкурент — выторговал у шейха Кувейта свою концессию на год раньше и тоже нашел нефть, но его имя не значится в списке миллиардеров. Поль Гетти обладает целым рядом качеств и специфических особенностей, которые дали ему возможность использовать с максимальным эффектом все счастливо сложившиеся для него обстоятельства и повороты судьбы. Эти качества отнюдь не все скверны сами по себе.

Природа, распределяя свои гены и хромосомы, не сортирует их: положительные отдельно для трудящихся, а отрицательные особо для паразитов.

Хозяин «Гетти ойл» — человек, безусловно, незаурядного ума, отточенного отличным и разносторонним образованием. Нефтяное дело, финансы, экономические проблемы, история и искусство — области, в которых он достаточно хорошо ориентируется. Он человек волевой, решительный и безжалостный.

До тонкости зная механизм действия капиталистического рынка, свободно ориентируясь в проблемах сложного промышленного комплекса, Гетти выжимает все из положения единоличного главы своей империи. Руководителю даже и крупной нефтяной компании, или танкерного флота, или банка, но входящего в состав более широкого экономического объединения, во главе которого стоят различные директораты, советы управляющих и прочее, для принятия того или иного решения потребны всевозможные санкции, визы, увязки и согласования.

Взять тех же Рокфеллеров — могущественных конкурентов Гетти, — во главе их империи стоят пять братьев Рокфеллеров и их дядя Уинтроп Олдрич. Мнения и интересы этих шестерых, уже не говоря о полутора-двух десятках влиятельных акционеров, совпадают далеко не всегда.

Гетти же имеет возможность действовать, не балансируя между различными, подчас противоположными точками зрения, располагая всей полнотой экономической власти, — обстоятельство в бизнесе немаловажное. Громоздкая система управления подчас сопряжена со многими трудностями и недостатками, не дает необходимой гибкости, затрудняет реакцию на потребности рынка, замедляет технический прогресс, лишает необходимой для сохранения нужного ритма и темпа быстроты действия.

Полновластный, энергичный, квалифицированный, до предела лично заинтересованный, Гетти успешно конкурирует со своими могущественными соперниками, безжалостно и последовательно используя все преимущества, которыми располагает.

Человек он сложный и противоречивый. В нем уживаются качества, казалось бы, несовместимые. Этот говорящий тихим голосом, обладающий вкрадчивыми манерами, не по-американски вежливый джентльмен, поначалу оставляющий впечатление даже какой-то робости, не очень любит огласку и сторонится газетчиков. Скромность? «Если Наполеон, — пишет Гетти, — извлек пользу из французской революции, а Кромвель — из английской, то я извлек для себя выгоду сначала из первой мировой войны, затем из великой экономической депрессии и, наконец, из второй мировой войны». Да, скромность, переходящая в манию величия! Наполеон, Кромвель и Поль Гетти!

Заметим, кстати, что одновременно с примериванием на себя наполеоновской треуголки Гетти спокойно признается, как в чем-то вполне обычном, в том, что он построил свое благополучие на несчастье миллионов — войнах и кризисе.

Выше уже говорилось о не лишенных тонкости искусствоведческих эссе книги «Выбор коллекционера». Но то же самое перо, которое с достаточно солидной эрудицией разбирает особенности живописцев фламандской школы, борзо набрасывает статейки, в последние годы регулярно публикующиеся в весьма специфичном журнале «Плейбой».

И вот среди фотографий совершенно обнаженных девиц в более чем фривольных позах и советов молодым балбесам, от которых краснеет даже телеграфный столб, своеобразный читательский контингент «Плейбоя» приобщается к откровениям престарелого селадона.

Размах дельца, ворочающего миллионами, сочетается в Гетти с крохоборством, перед которым бледнеет даже гоголевская Коробочка. Многолетнее общение с шедеврами мирового искусства, воспевающими красоту и благородство человека, и невероятная душевная черствость дельца, не знающего ни сыновней привязанности, ни отцовских чувств. Это уродливое сочетание несочетаемого — результат воздействия мира чистогана, уродующего и иссушающего все.

Ум, превратившийся в хитрость и изворотливость; воля, ставшая жестокостью; размах дельца, перешедший в манию величия; честолюбие, обернувшееся цинизмом; любовь к искусству, выродившаяся в барышничество; расчетливость делового человека, замененная скаредностью Шейлока, — таков страшный, поистине противоестественный сплав, созданный в тигле современного капиталистического общества, носящий имя Жана Поля Гетти — самого богатого предпринимателя в мире.

Глава II
Гарольд Хант — «опаснейший человек в Америке»

17