Мистеры миллиарды - Страница 68

Но, быть может, так было действительно только «в начале карьеры» — уж очень хотелось выйти в люди, — а потом все стало стерильно и без «мелких одолжений»? Вот как описывала его деятельность, стремясь подчеркнуть энергичность кандидата, одна из американских газет, поддерживавшая Кеннеди накануне выборов 1960 года: «В течение трех последних лет он объездил всю страну. Не было ни одного штата, где бы он не произнес речи, не поулыбался бы избирательницам, не поцеловал сотни-другой младенцев. Нет ни одного человека, имеющего хотя бы самый незначительный политический вес в организациях демократической партии штатов, с которым Кеннеди не завел бы близкого знакомства, не пригласил бы пообедать».

Нет, положительно политический херувим, целуя младенцев сотнями и досконально зная, с кем следует поручкаться, а кого и за стол усадить, одно-другое пообещать-посулить, продемонстрировал, что ему досконально известно, где в Америке что лежит и что такое политическое пройдошество.

Или возьмем то, каким образом в политических кампаниях Джона Кеннеди использовался, всячески раздувался и безмерно превозносился факт участия его в войне. При этом делалось сие отнюдь не за спиной самого Кеннеди.

...На письменном столе его кабинета в Белом доме я обратил внимание на не вполне обычный предмет, контрастировавший строгому порядку, царившему здесь. То был кокосовый орех средних размеров, изящно оправленный в серебро. Заметив внимательный взгляд посетителя, Джон Кеннеди с видимым удовольствием поднимался с кресла-качалки и показывал собеседнику этот сувенир. На нем можно было разглядеть потемневшую от времени нацарапанную ножом надпись: «Туземцы знают место. Одиннадцать в живых. Кеннеди». Встретив недоуменный взгляд, президент с готовностью рассказывал, очевидно, далеко не в первый раз историю сувенира.

— Дело происходило в начале августа 1943 года. Я командовал торпедным катером РТ-109, входившим в отряд, действовавший в юго-восточной части Тихого океана и базировавшийся на острове Гуадалканал. — Дальше следовала история того, как катер, протараненный японским эсминцем, пошел ко дну. Оставшиеся в живых члены команды стали вплавь добираться до видневшегося вдали островка. После многочасового пребывания в воде обессилевшие и измученные моряки выползли на берег крохотного островка. Лейтенант Кеннеди помог выкарабкаться на берег сильно обожженному при гибели катера судовому механику. В течение нескольких дней одиннадцать моряков тщетно вглядывались в океанский простор, надеясь на помощь товарищей. Питались они кокосовыми орехами с нескольких пальм, росших на острове. Однако коллеги попавших в беду моряков не торопились прийти на помощь, полагая, очевидно, что их товарищей нет в живых. Через несколько дней на остров случайно высадилось несколько местных жителей, приплывших на пироге. Вот тогда-то лейтенант Кеннеди и воспользовался кокосовым орехом, на котором выцарапал свое послание командованию отряда морских охотников. Туземцы доставили орех по назначению, и вскоре потерпевшие были подобраны на борт присланного за ними катера.

Вот эта-то история и обросла огромной литературой безмерно рекламного свойства. На американской политической бирже котируются товары и куда менее ценные, чем боевые эпизоды из жизни политических деятелей. Так что нетрудно представить себе, до каких размеров была раздута реальная история с гибелью РТ-109 в годы, когда Джон Кеннеди поднимался по лестнице своей политической карьеры. Читателя американских газет и журналов усиленно потчевали россказнями вполне в стиле небезызвестного Кузьмы Крючкова, насаживавшего на свою пику целые полки вражеских солдат.

В действительности дело обстояло значительно прозаичнее, не столь геройски и романтически, как это преподносится американскому читателю, хотя, безусловно, оказавшись в трудной ситуации, 24-летний Кеннеди проявил достаточное присутствие духа и вполне определенную стойкость характера.

Однако особых подвигов в боях с японскими кораблями Кеннеди и его катер не совершали. Да и боев-то, собственно говоря, почти не было. В течение нескольких месяцев — с апреля по август 1943 года — торпедный катер — 25-метровое деревянное суденышко, вооруженное четырьмя торпедными аппаратами и несколькими зенитными пулеметами, — нес патрульную службу на тихоокеанском театре военных действий.

Столкновений с боевыми кораблями японского флота до того памятного дня 1 августа, когда протараненный японским эсминцем катер пошел ко дну, не было. О рутине патрульной службы катера можно судить по собственноручным записям его командира, занесенным в судовой журнал рукой Кеннеди. Вот взятые на выборку строки из этого журнала за май 1943 года:

«8 мая, 18.20. Вышли в море из Сесапи вместе с РТ-59 для патрулирования района от острова Саво до мыса Эсперанс. Видимость равна нулю.

13 мая, 0.45. Далекие вспышки, вероятно, в районе островов Рассел.

17 мая, 0.40. Видели белый свет в центре острова Саво.

21 мая. Выпустили 10 очередей из пулемета по плавающим бочкам из-под горючего.

23 мая, 5.30. Вышли из района патрулирования, направляясь в Сесапи. 5.40. Видны вспышки от стрельбы зениток; по-видимому, наши. 21.30. Увидели красный огонь на поверхности воды, 30° по курсу, расстояние 4 мили. Обследовали место. Ничего не обнаружили».

Точно такие же записи и в другие месяцы. Ни одного боя, ничего общего с голливудскими россказнями американской пропаганды. Первому бою с японскими кораблями суждено было быть и последним. Видный советский исследователь профессор Н. Н. Яковлев на основе тщательного изучения американских источников рисует следующую картину этого боя. 15 торпедных катеров американского флота, включая РТ-109, получили в тот день задание перехватить группу японских кораблей. Поздно вечером катера заняли боевые позиции и на приглушенных моторах попарно патрулировали пролив. Вскоре один из катеров, имевший радар, обнаружил противника. Полагая, что это были самоходные баржи, катер ринулся в атаку и оказался под огнем четырех японских эсминцев. Выпустив весь запас торпед, каждая из которых прошла мимо цели, командир катера, не сообщив ничего остальным кораблям, удалился с поля боя.